Трагедия с действием, бездействием и антидействием

А ЧТО ЗА КАДРОМ?

Трагедия с действием, бездействием и антидействием

Совсем недавно, в июне, к ограде Кнессета подошла пожилая женщина, решившая устроить голодовку возле здания парламента. Возле Кнессета люди довольно часто устраи-вают различные митинги, манифестации, устанавливают палатки протеста, а то и устраива-ют голодовки. Но этот случай был особенный.

Обращение депутата Кнессета доктора Марины Солодкиной к новому министру соцобеспечения Моше Кахлону 26.06.11 г.

В канцелярию депутата Солодкиной обратился начальник службы охраны Кнессета с просьбой помочь старушке, решившей устроить голодную забастовку у входа в здание. Одна из помощниц депутата Марины Солодкиной вышла, чтобы поговорить с женщиной и выяснить, в какой помощи она нуждается.

Вот её история:

В 1991 году Х. забрала к себе новорожденного внука, т.к. её не совсем здоровая дочь с мужем, выходцем из Йемена, были не в состоянии растить ребёнка. 60-летняя Х. – в то время здоровая, крепко стоящая на ногах женщина – жила в собственной квартире, работала фармацевтом, а её 66-летняя, только что репатриировавшаяся и поселившаяся у неё сестра, нянчила ребёнка. Бабушек и внука навещала соцработник, общалась с ними с помощью переводчика и всё было замечательно – ребёнок рос, развивался, пошёл в садик. Счастье семьи было бы полным, если бы не проблемы дочери, но бабушки с внуком периодически навещали её в другом городе, и на фотографиях, сделанных в то время, можно увидеть счастливые лица счастливых людей. Ничто не предвещало беды, но сменился соцработник. Ни разу не посетив семью, новая социальная работница рекомендовала передать ребёнка в приют, обвинив бабушек, среди прочего, в том, что 3-х летний ребёнок не знает иврит. Ребёнка забрали с полицией без предупреждения, когда Х. была на работе, и увезли в приют, где он прожил 4 года. Несколько раз бабушкам разрешили увидеть мальчика, а потом сообщили, что свидания отменяются. Дочь Х. родила второго ребёнка, которого прямо из роддома передали приёмным родителям, не дав бабушке даже взглянуть на него. Х. умоляла, чтобы братьев не разлучали, но их передали в разные семьи. Единственно, чего удалось добиться в суде, чтобы усыновление старшего ребёнка не было закрытым.

Многодетная семья выходцев из Ирака, в которую попал старший мальчик, приняла бабушек, разрешала им видеться с ребёнком, приглашала их на праздники и семейные торжества. Дочь Х. плакала и просила рассказать ей что-нибудь о детях, но это было запреще-но судом. Семья, усыновившая младшего брата, отказалась передавать бабушкам какую-либо информацию о нём, сославшись на то, что бабушки у ребёнка уже есть и связь с кем бы то ни было из прошлого повредит его самоидентификации и его связи с приёмными родителями.

С 1995 года Х. подавала прошения в суд, обращалась к депутатам Кнессета Наоми Блюменталь и Роману Бронфману, президенту Эзеру Вейцману с просьбой помочь ей, если не увидеться с младшим внуком, то хотя бы получить о нём весточку, устраивала демонстрации возле Кнессета, но всё было тщетно.

Сегодня старший внук служит в армии, навещает бабушку и мечтает встретиться с братом, но никогда не увидится с матерью. Дочь Х. умерла за 5 месяцев до 18-летия сына – до того момента, когда усыновлённый ребёнок имеет право получить о себе полную информацию.

«Мне 81 год, у меня рак и я скоро умру. Помогите мне перед смертью увидеть Арика – так назвала его моя покойная дочь, хотя бы один разочек, хотя бы издалека, как будто бы я чужая», – попросила передать депутату Солодкиной несчастная женщина. «Пока я не увижу внука, я останусь сидеть перед вхо-дом в Кнессет, не буду ни есть, ни пить, а если меня попытаются прогнать отсюда, я наложу на себя руки». Ни уговоры помощницы депутата Солодки-ной, ни предупреждения службы охраны Кнессета не возымели действия.

Поскольку новый министр соцобеспечения Моше Кахлон, в отличие от предыдущего ми-нистра Ицхака Герцога, выразил готовность сотрудничать с депутатом Солодкиной в её борьбе против изъятия социальными службами детей из нормативных семей, она обрати-лась к министру Кахлону с просьбой не допустить ещё одной трагедии в этой семье и по-мочь Х. увидеть внука или хотя бы передать ей информацию о нём и его фотографию.

Канцелярия депутата Солодкиной ждёт ответа от министра, также как ждут изменения политики министерства сотни семей, переживших более или менее схожие трагедии.

============================

КАНЦЕЛЯРИЯ ДЕПУТАТА СОЛОДКИНОЙ ДОЖДАЛАСЬ ОТВЕТА:

Иерусалим 29 июня 2011 г.

Уважаемая госпожа C.,

После нашей встречи возле Кнессета 14.6.11, депутат Кнессета доктор Марина Солодкина обратилась к министру соцобеспечения Моше Кахлону с просьбой помочь Вам увидеть мла-дшего внука, а также лично беседовала с министром по поводу Вашего дела.

Копию полученного нами ответа прилагаем.

Поскольку по утверждению советницы министра соцобеспечения г-жи Минц, Ваше дело рассматривается в суде и министерство будет действовать , в соответствии с решением, которое примет суд, депутат Солодкина обратилась к министру Кахлону вторично, указав на то, что дело в суде давно завершено и Ваша просьба восстановить связь с младшим внуком отвергнута. Поэтому депутат Солодкина просила министра Кахлона, с учётом всех обстоятельств (Ваш возраст и состояние Вашего здоровья) помочь Вам получить хотя бы фотографию внука.

С уважением, Наталья Петровская – референт депутата Кнессета доктора Марины Солодкиной.

«..И всё, и больше ничего,

мы перечли их терпеливо,

все те слова, что для него

в разлуки час в душе нашли вы…»

К. Симонов. «Открытое письмо женщине из города Вичуга»

Между этими датами (14 и 29 июня) две недели. Чем они были заполнены? Заботой о потерпевшей, несчастной женщине, обратившейся уже в полном отчаянии к депутату Солодкиной?

Эти письма настолько противоречивы, что из них без дополнительных разъяснений трудно что-либо понять кроме одного: опять формальная канцелярская отписка.

Пробелы отчасти заполняет Керен Фишзон:

НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СТИЛЯ «ЗАБОТЫ» ДЕПУТАТА СОЛОДКИНОЙ

26-го числа М. Солодкина публикует статью об этом случае на нескольких сайтах. 26-го же числа, к вечеру, мне позвонил один из моих коллег и рассказал о публикации. Я сразу поехала в Сад роз, и не обнаружив там этой женщины, обратилась с расспросами в охрану Кнессета. Я выяснила, что дело это было, оказывается, почти две недели назад и что бабушку, тогда же, поздно вечером забрала полиция. В статье не была сообщена дата разговора.

Обеспокоенная судьбой женщины, я начала разыскивать её, попросила другого моего коллегу помочь мне. И вот что выяснилось.

После разговора с помощницей депутата Солодкиной, 14го июня, эта до-ведённая до отчаяния женщина осталась одна в Саду роз, чтобы исполнить задуманное ею. Около часа ночи, по-видимому, по вызову охраны Кнессета, приехала полиция и забрала её в участок, а утром они вызвали социальных работниц, и те, на такси, отвезли бабушку на тахану мерказит, откуда она и уехала домой, в Тель Авив.

В результате наших поисков, в канцелярию депутата М.Солодкиной 27-го числа поступило несколько звонков с просьбой дать координаты обратившейся жен-щины, но не получили их. Позже я чудом отыскала её телефон, созвонилась с метапелет этой бабушки, и предложила свою помощь, чтобы разобраться в прось-бе и попытаться как-то помочь ей. 27-го, после обеда, метапелет перезвонила мне и сообщила, что референт депутата хотела ей отослать письмо, полученное от министерства соцобеспечения. Письмо было референтом зачитано по телефону. В нём говорилось, что министерство будет действовать в соответствии с решением суда, которое, якобы, еще не вынесено. Метапелет возмутилась, так как постановление этого, давно завершившегося суда есть, и в нём отказано бабушке в свидании с внуком (предметом её, бабушки, просьбы) Метапелет попросила прислать письмо факсом на адрес организации Маген Мишпаха, на что получила отказ, но ей было обещано, что письмо будет послано на факс ее мужа.

На следующий день, 28-го числа, в 3 часа дня, метапелет, не получив письма, позвонила в канцелярию М. Солодкиной, и ей сообщили, что ей будет послано еще одно письмо, но уже от имени М.Солодкиной, где написано, что министр, разрешает бабушке встретиться с внуком. Из канцелярии не могли сразу же послать письмо так как оно, по их словам, было в «процессе подготовки». Когда мы 29-го числа вечером приехала к Саре (так зовут эту женщину) то Сара показала нам письмо от М.Солодкиной, в котором было написано, что депутат, получив ответ от министра, и узнав от бабушки, что суд, о котором говорится в письме, давно закончен, лично позвонила министру и просила его помочь Саре увидеться с внуком или, удовлетворить её просьбу получить его фотографию.

Интересно, почему депутат М.Солодкина только 27 числа поинтересовалась судьбой Сары, и как она могла поговорить лично с министром если министр 26 числа уехал за границу и находился там всю неделю. И если она разговаривала с министром до его отлёта, то почему не держать саму пострадавшую, и от души, а не формально, помогающую ей метапелет, в курсе продвижения её просьбы?

Нам удалось найти эту несчастную женщину без помощи депутата М. Солод-киной, которая, сама не организовав ей помощи, не давала её координаты и мешала познакомиться с её делом. Мы наметили программу как попытаться чем-то помочь ей, хотя бы чтобы она не чувствовала себя брошенной, опирающейся только на помощь метапелет (это счастье, что ей попалась такая помощница). Поддержать женщину, в детстве пережившую ужасы Холокоста, и уже в достаточно преклонном возрасте вновь испытывающей подобное, но уже в своей стране. Помочь человеку так самоотверженно ищущему уже больше шестнадцати лет своего внука, потерявшего его по злой воле своих же соотечественников.

Керен Фишзон kerenfishzon@gmail.com

Вопросы есть и у меня.

1. Почему тогда же, 14-го числа, не попросили кого-нибудь из членов общества Маген Мишпаха помочь очень пожилому и больному человеку? Просто как-то помочь в его горе. Ведь о визите этой бабушки в Кнессет энала только депутат М. Солодкина и её помощницы. Публикация на сайте

появилась лишь двенадцать дней спустя.

2. Почему понадобилось держать ответ из министерства, переводя его с иврита на русский два дня (всего-то несколько строк!) и «готовить к отправ-ке»? Из Москвы в Сибирь на перекладных, как в девятнадцатом веке? Почему столько противоречий между этими документами?

3. Почему приходится поднимать общественное движение в защиту такой естественной и человеческой просьбы со стороны человека, находящегося в столь тяжёлых обстоятельствах? Мы знаем, что даже преступнику, дают последнее слово и выполняют последнюю просьбу. А что происходит здесь? Почему должен вмешиваться министр в такое простое дело?

Иван Рубинштейн ivan351@mail.ru

#социальныеслужбы #russiancontent