СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛА!

На сайте израильской правозащитной амуты «Маген мишпаха» я прочитал о матери, которая долго и с переменным успехом боролась с социальной службой за здоровье своей шестилетней дочери. Эта история показалась мне довольно типичной для нашей израильской действительности, и я решил обратиться к руководителю амуты Керен Фишзон с просьбой рассказать о некоторых заинтересовавших меня подробностях и деталях происходящего.

– Керен, вы написали на сайте о том, что к вам обратилась мать с просьбой отстоять своего ребёнка в неравной борьбе с правосудием и социальными службами. Однако непонятно, почему социальные работники, вместо оказания помощи этой семье, причинили ей столько неприятностей?

– В этой ситуации действительно очень сложно разобраться: всё здесь происходило как в театре абсурда…

– Тогда, пожалуйста, назовите действующих лиц этой драмы и её постановщиков.

– Давайте с самого начала. Жила-была девочка, назовём её N, которая находилась в детском саду, в то время, как её мать – назовём её L, работала, чтобы обеспечить свою семью – кроме этой девочки, мать воспитывает ещё двух детей.

Девочка N попала в поле зрения социальных работников муниципалитета в связи с тем, что отличается гиперактивностью, и у неё есть проблемы с задержкой речи. Как видите, это чисто медицинские проблемы, требующие настойчивых и кропотливых врачебных усилий в постановке диагноза, назначении лечения.

Но социальные работники, вместо того, чтобы оказать помощь матери в этом направлении, пошли совсем иным путём: они решили, что во всём виновата мать, якобы не справляющаяся с воспитанием и лечением дочери. По их мнению, существовала необходимость объявить через ювенальный суд девочку «нуждающейся» – есть такой термин в израильском законодательстве – и начать на неё воздействовать как бы минуя саму мать, вопреки её мнению и усилиям по оздоровлению ребёнка.

С этого ошибочного по моему мнению шага и начались все дальнейшие драматические недоразумения. Есть такая пословица: если рубашку застегнуть на одну пуговицу неправильно, то и все остальные пуговицы тоже окажутся застёгнутыми вкривь и вкось.

В прошлом году состоялся суд, на котором девочка таки была признана «нуждающейся», и судом было предписано в обязательном порядке определить её в другой садик, где бы она находилась не до обеда, как раньше, а оставалась ещё и на «продлёнку», где ею бы занимались психологи, социальные работники, врачи. Мать увидела, что такое длительное время нахождения девочки в садике очень отрицательно сказывается на её здоровье, но ничего с этим поделать была не в силах: она не могла поступать вопреки судебному решению. А девочке день ото дня становилось всё хуже и хуже…

Добавлю от себя, что L. заслуживает самой высокой похвалы как мать, и термин «нуждающаяся» (имеется в виду обязательная посторонняя опёка и социальная помощь) был применён к девочке абсолютно несправедливо, вопреки самой элементарной логике. Девочке, таким образом, стал наноситься серьёзный непоправимый ущерб.

– Но чем вы можете объяснить такие действия социальных работников? Ведь они, наоборот, должны исходить из заботы о ребёнке, из необходимости оказания ему медицинской и социальной помощи, согласованной с матерью…

– Я думаю, что имеют место те самые благие намерения, которыми вымощена дорога в ад. Мать вынуждена была вступить в борьбу с социальными службами, с судебным решением, но силы оказались слишком неравными. И тогда она сделала попытку обратиться за помощью к депутату Кнессета Марине Солодкиной и её команде. Это обращение не дало никакого результата – очевидно, что у команды Солодкиной не оказалось для оказания помощи ни достаточного времени, ни достаточной квалификации – практика показывает, что для отмены неправильного, несправедливого судебного решения необходимы и очень большие усилия, и очень высокий профессионализм – юридический, социальный, медицинский – в решении таких вопросов.

– И как дальше развивался сюжет этой психодрамы?

– Несколько месяцев назад кто-то из окружения Солодикной посоветовал L. обратиться в нашу амуту. У нас накоплен большой опыт в оказании помощи родителям в таких непростых ситуациях. Мы знали, что социальная служба готовит свои документы к следующему судебному процессу, и что они намереваются усилить опёку над девочкой, полностью узаконить право своего некомпетентного вмешательства в её судьбу. Чтобы противодействовать этому, мы стали накапливать необходимую информацию, устанавливать контакты с врачами, которые могли поставить девочке точный диагноз, опровергающий необходимость изъятия девочки из семьи. Ещё одна немаловажная причина, по которой мы решили показать девочку невропатологу и психологу заключалась в том, что социальные службы намеревались прибегнуть к диагностированию ребёнка психиатром, а мы уже знаем на практике, что это, как правило, заканчивается необоснованным назначением психотропных препаратов, приводящим к очень плачевным, губительным результатам.

– И вы сумели добиться благоприятного для этой семьи судебного решения?

– К счастью, сумели, несмотря на то, что и перед судом, и на самом суде благодаря усилиям социальной службы, складывалась очень неблагоприятная, опасная ситуация. Назначенный общественной защитой адвокат, по сути дела, ещё до суда стал придерживаться позиции необходимости сохранения опеки и изолирования девочки от матери, мать вынуждена была отказаться за несколько дней до суда от адвоката, и девочка осталась без защиты.

Кроме того, я убедилась в том, что моя попытка вмешаться в этот накатанный процесс насилия над ребёнком небезопасна: перед судом пкидат саад угрожала мне тем, что объявит меня подстрекателем за то, что я усомнилась в компетентности врачей, ставивших девочке диагноз, и направила её к другим специалистам. А такая угроза была чревата тем, что суд мог приговорить меня к 6-месячному сроку тюремного заключения. Но я поставила социальных работников в известность о том, что нашу амуту поддерживает депутат Кнессета Роберт Тивьяев, и что он готов приехать на заседание суда и поддержать нас, и таким образом мне удалось предотвратить угрозы в мой адрес.

На самом же судебном заседании работники социальной службы вели себя крайне агрессивно и пытались оказать давление и на мать, и на меня, и на всю ситуацию в целом. Но нам всё же удалось отстоять право матери на самостоятельную заботу о своём ребёнке: судья освободила девочку и от опёки, и от принудительного пребывания в продлёнке, и от психиатрического диагностирования и лечения. Более того: судья выразила в заключительном слове восхищение матерью и её самоотверженной борьбой за здоровье своего ребёнка.

Можно смело говорить о том, что справедливость восторжествовала!

– Очевидно, такое судебное решение благотворно сказалось на здоровье девочки?

– Без всякого сомнения. Причём положительное судебное решение, которое нам удалось добиться, позволило в дальнейшем, в соответствии с законом, принять очень эффективные меры по укреплению здоровья ребёнка и по улучшению всей ситуации в целом. И результат – налицо. Девочке поставлен правильный диагноз, и назначено очень эффективное лечение. С нашей помощью была подана просьба в Битуах леуми, и матери девочки назначено пособие по уходу за ребёнком, что даст ей возможность уволиться с работы и посвятить себя целиком заботам об оздоровлении N. А кто лучше матери может осуществить эти заботы?!

N. больше не утомляется, задерживаясь на длительное время в садике, а мать перестали мучить страхи об объявлении её недееспособной, а дочери – невменяемой. А сотрудники нашей амуты принимают все возможные усилия для того, чтобы вернуть L. уверенность в себе, успевшую пошатнуться за эти годы борьбы с непрошенными благодетелями.

Н. Константинов

#russiancontent #социальныеслужбы